×
Был бал. И была война…
(воспоминания)
Все планы, мечты и желанья рухнули. Вчера был выпускной вечер, все были радостны и счастливы. А сегодня – это страшное слово «война». Что делать? Решила пойти в город. Встретила нескольких друзей. Они также озабочены. Отцов некоторых из них уже вызвали в военкомат. Другие собираются продолжать образование, т. е. осуществить свою мечту. Общее настроение возбужденное, но не упадническое.
По радио звучат оптимистические передачи: враг будет разбит. Появились новые песни о том, что «идет война народная, священная война». Есть надежда, что она будет проходить на чужой территории. Вечером в парке играет музыка, но танцующих стало меньше.
Наконец через пару дней сообщение из райкома комсомола явиться к десяти часам утра. Совещание. Узнаем, что нужно укреплять город. Для этого завтра с лопатами явиться к Проне, будем скапывать берег, чтобы вражеские танки не прошли. Каждому участнику отмерили по два метра берега, и работа закипела. Молодежи собралось много. А на железнодорожном мосту стоял милиционер, чтобы диверсанты не подорвали. Часто проходили поезда.
Следующее распоряжение от райкома комсомола: прийти на собрание, где будут организовываться «двойки», прослушаем беседу врача, как себя вести в случае бомбежки, как оказывать помощь раненым. Получаем санитарные сумки с бинтами, ватой, какими-то бутылочками. Мы знаем только йод. Но на следующий день беседа с врачом не состоялась: вызвали в военкомат. А я с подругой назначена на медпункт, расположенный в Слободской школе. Юноши тоже без дела не сидели. Не только раскапывали берега, их разделили на группы по два-три человека, и каждому выдали по малокалиберной винтовке с патронами. Они должны были ночью просматривать колодцы, чтобы диверсанты не забросили яд, проверяли документы у неизвестных личностей. Ребята гордо исполняли приказы, иногда ночью заходили на медпункт, где мы дежурили с подругой.
За время дежурства бомбили военный состав на станции Погодино. Были жертвы. Там сейчас стоит памятник.
Однажды во время дежурства обратился на медпункт молодой лейтенант: «Сестричка, не найдется ли в школе какой-нибудь карты?» Я с радостью переложила все карты, но нашла только карту Белоруссии. Он был доволен, сказал, что у него и такой карты нет. И куда двигаться, он не знает, а с ним солдаты, которые ему доверяют. Вдвоем разглядели, куда ему путь держать – на Смоленск.
А по радио сообщали, что наши разбили немецкие войска на Березине. Это вселяло уверенность в победе. Население начало копать окопы на случай бомбежки. Иногда про-летали самолеты, их различали по звуку: наш или немецкий. Ночью было страшнее.
Часть населения пыталась покинуть Горки и уехать вглубь России. На станции стояли товарные вагоны, и люди начали заселять их с детьми и пожитками. Собрались уезжать и дядя с семьей. К ним присоединились и мы с мамой. Отец с нами не мог поехать, т.к. был строгий приказ председателя горсовета: не поднимать паники, всем оставаться на рабочих местах – иначе грозило наказание по законам военного времени. Мы с мамой вернулись, а родственники тронулись в путь. Доехали до разъезда Кледневичи, там их обстрелял немецкий самолет. Люди разбежались. Родственники наняли лошадь и вернулись домой. Это было 5 июля.
А назавтра немцы бомбили аэродром. Там в мирное время находился аэроклуб. Жела-ющие записывались в него, изучали летное дело. Молодежь, особенно студенты, охотно посещали занятия.
В городе людей стало меньше, появились какие-то незнакомые. Мобилизация шла активно, на нашем переулке все трудоспособные мужчины были призваны.
Ночью на 12 июля были вручены повестки самым молодым юношам. Это были не при-зывники, просто уводили молодежь. Но опоздали.
На рассвете они собрались на сборный пункт, который находился в здании земтехникума. Паспорта бросали в печку, на руки ничего не давали. Составили списки, отдали старшему команды. Дали маршрут: идти на Горы, потом в деревню Уруга Смоленской области. Конечный пункт – Усмань Воронежской области.
Стоило команде выйти в открытое поле, как налетели самолеты, разбомбили ребят. Все разбежались, некоторые повернули домой. Трое мальчишек со Слободы решили самостоятельно идти по маршруту. Они шли от деревни к деревне, от села до села, обходили населенные пункты, где стояли немцы. Люди жалели малолеток, кормили, советовали. Добрались до Усмани. Там были расформированы по частям. Все годы воевали и пришли к родителям в конце войны.
Утро 12 июля начиналось как обычно: было солнечно, тепло. По радио у соседа передавались сообщения об успехах наших войск, пели песни о народной войне. Ушли на работу слободчане, выполняя приказ «не поднимать панику».
Приблизительно в 12 часов дня на наш переулок завернула грузовая машина с солдатами. Они приводили себя в порядок и по радио услышали о победе на Березине. Один громко сказал: «Не верьте радио. Мы только что вышли из боя под деревней Тимоховка. Через час немцы будут тут». И уехали.
Люди знали, что до Тимоховки каких-нибудь 18 км. Весть разнеслась мгновенно. Люди боялись сражения под Горками. У кого были лошади, стали уезжать по деревням к родственникам, знакомым. Большинство осталось около окопов ждать смерти.
Мы с родственниками пошли в деревню Паршино. Знакомые пригласили в свой погреб. Некоторые солдаты бросали винтовки и говорили, что «нас предали». Иные забегали в хаты и переодевались в гражданскую одежду. Никто из населения ничего не жалел, отдавали последнее. А за солдатами охотились пулеметчики.
Такая же картина была и в Горках. Отец был на работе, когда кто-то крикнул: «Павло-вич, немцы в Горках». Отец быстро направился домой и видел, как милиционеры бежали в сторону Заречья. Моего отца зазвала знакомая женщина и сказала, чтобы лез в погреб, пока кончится стрельба. Когда стало тихо, он пошел домой. При переходе с Заречья на Слободу на кладке стоял немец с винтовкой. У отца не было выхода, как идти дальше. Немец показал: «сними шапку», посмотрел на прическу и махнул рукой. А ведь бедные солдатики переодевались надеялись на спасение, но все были стриженые. Много ли ушло дальше?
В тот же день, сидя в д. Паршино, мы видели, как начал гореть наш город. Особенно страшно было смотреть ночью. Жуткое зрелище. А утром мы узнали, что на лугу нашли два парашюта. Но парашютистов никто не видел.
Подруга рассказала, что часть жителей с улицы Первомайской выкопали окопы на берегу реки и видели, как в небе над ними произошел бой самолетов. Все желали победы своему летчику. Но силы были неравны, наш самолетик был слабенький. Наши летчики катапультировались. Один погиб еще в воздухе. Его похоронили местные жители. Второй был взят в плен. И его расстреляли.
Но не только эти жертвы пережили жители Слободы. Привезли на окраину и расстреляли ученика 2-й школы. Якобы он поджигал город. Мальчик крикнул старику, жившему недалеко от места казни, что его отец учитель первой школы, чтобы передали родителям, где он погиб. Первые дни в город боялись ходить, но потом передали о гибели юноши. Он учился в 9-м классе.
В этот же день погиб и молоденький регулировщик. Его пост был недалеко от Первомайской улицы. Он пришел сюда тогда, когда регулировать было некому. Дети окружили его и расспрашивали, как он регулирует движение. Он им показал, а потом сказал: «Идите домой. Сейчас придут немцы и вас расстреляют вместе со мной». Потом он спрятался в погреб, но его выдала хозяйка-старуха. Солдатик погиб, а со старухой перестала разговаривать вся улица. Добрые люди похоронили солдатика на своем кладбище.
Позднее погибших солдат перезахоронили в общую могилу по приказу военкомата.
Но и это не все. По улице Сурганова повесили двух крестьян, якобы за грабеж.
Так немцы внедряли «новый порядок». Пять человек за первые сутки оккупации были лишены жизни.
Война продолжалась. Начали организовываться партизанские отряды.
В. Фабристова
